Наука vs. Мракобесия. Если ли правильное мировоззрение
Ответить
Аватара пользователя
Мишин
Участник
Баланс:5140
 
Сообщения: 253
Регистрация: 02.12.2019

Разумность или выгодность?

Мишин » 01.08.2022 08:15

+
1
-
"Этот человек когда-то близко подошел к открытию прибавочной стоимости. Его поместье в Померании помешало ему сделать это"
(Ф. Энгельс об экономисте Родбертусе, 1883 г.)

Конфликт общей разумности (как совокупности абстрактных, всеобщих, отделённых от носителя истин) и личной выгоды проявляется по многим направлениям. Но нигде он не проявляется с такой остротой, как в неэквивалентном обмене.

Изображение

С одной стороны, неэквивалентный обмен очевидным образом неразумен, потому что предполагает глупость одной стороны и поощрение этой глупости другой стороной.

С другой стороны, арифметически очевидно, что он выступает источником сверхприбыли, одним из двух возможных, причём второй источник сверхприбыли, с точки зрения затрат личной энергии куда более сложный и громоздкий.

Нетрудно понять, даже вооружившись счётными палочками первоклашки:

- чем невыгоднее сделка одной из сторон, тем она выгоднее другой стороне. Если я отдам вам три палочки из шести, то у меня останется только три палочки. Если две – то четыре, а если одну – то пять. Если же вообще ничего вам не отдам – то у меня останется шесть палочек, максимальная в данной ситуации прибыль.

Другой вопрос – будете ли вы довольны, если ваш заработок снизится последовательно (ради моей выгоды) с трёх палочек до двух, а потом и совсем до нисколько? Я так полагаю, что вы не будете довольны.

Мне хочется побольше палочек оставить себе – а вам не хочется, чтобы вам ничего не доставалось. Вы начинаете возмущаться, протестовать. Вы не хотите понять, что мне выгоднее вам не платить, то есть выступаете против моей выгоды, что уже мне не нравится.

Протест можно подавить террором – или же погрузив вас в безумие. Второй метод всё более и более вытесняет у современных хищников террор, превращая карательные акции во вспомогательное, аварийное средство.

Для неэквивалентного обмена нужны неадекватные люди. Неадекватные люди не понимают, что с ними ведут неэквивалентный обмен – а потому не возмущаются и не бунтуют.

Но как быть с Разумом? Главной ценностью цивилизации? Неадекватный человек безумен – это же синонимы! А безумный человек враждебен Разуму, даже если сам этого не понимает. Он объективно враждебен Разуму, тогда как субъективно может думать о себе что угодно: «ну, сумасшедший, что возьмёшь».

Так возникает цепочка, которую пытался, но не смог описать марксизм:

Цель – личная выгода. Инструмент – неэквивалентный обмен (мошенничество, обмер, обвес, обсчёт и т.п.).
Далее, цель – организовать неэквивалентный обмен. Инструмент – сделать тех, с кем ведёшь обмен неадекватными. Сумасшедший покупатель отдаст почку за спичку, чего не добьёшься от разумного человека.
Далее, цель – сделать людей вокруг себя неадекватными. Инструмент: насаждение безумия плюс террор против тех, кто этому безумию пытается возражать.
Побочное следствие всех цепочек: кризис и гибель Разума, прекращение вида «человек разумный».
+++

Именно это и пытались сказать большевики-марксисты, но у них не было логичного, связного языка, чтобы это выразить.

Вместо логичного, связного языка они использовали мычание против «правящих классов» - террористов и обманщиков.

Но поймите, цепочки личной выгоды с классами никак не связаны! Это же очевидно! Если рыбак обсчитает и обвешает, и облапошит другого рыбака, рабочий – рабочего, крестьянин – крестьянина, то ведь они тоже получат личную выгоду по той же цепочке.

История (об этом писал даже М.Горький) доказывает, что кулаки, вышедшие из крестьянской массы, плоть от плоти ея, гораздо более жестокие угнетатели, чем аристократы-помещики. Буржуазный хищник английской революции, загрызший насмерть феодальную собственность монастырей – снял и патриархальность угнетения, разогнал толпы убогих, кормившихся при монастырском хозяйстве, использовал куда более потогонные методы угнетения земледельцев, чем это делали монахи (которые, разумеется, тоже не ангелы – но всё познаётся в сравнении).

Рассуждать, что «свой по классу» обойдётся с тобой лучше, чем «чужой по классу» может только очень наивный человек.

Высшие классы ничем не отличаются от низших, кроме того, что им повезло, как в лотерее.
А низшие ничем не отличаются от высших, кроме того, что им не повезло.

Грубо говоря: чем больше я отберу у соседа в рамках неэквивалентного обмена (заплатив ему дёшево или совсем ничего) – тем выше моя выгода, прямо и непосредственно вытекающая из убытков соседа. И наоборот, чем больше жизненного пространства, средств к существованию я оставлю соседу, тем меньше их будет у меня.

В этой универсальной, зоологической схеме – неважно, кто я, и кто сосед. Тут нет места никаким «классам» (что и доказала история). Об этом латиняне сложили поговорку «человек человеку волк», а русские – «рыба рыбой сыта, а человек человеком». Обратите внимание, что обе поговорки говорят об отношениях индивидов, и никакие «классы» не упоминают.

+++

То, что марксисты пытались говорить про классы, слыша звон, но не зная, откуда он – на самом деле относится к носителям двух психологий.

С одной стороны, зоология, увязывающая все операции ума с выгодой его биологического носителя.

С другой стороны – Разум, абстрактное мышление, которое отвязывает Истину от конкретного биологического носителя.

Потому мы и зовём себя «цивилизацией книги» - в книгах записаны мысли, авторы которых давно умерли (или живы, но далеки от нас). Истина книжника не связана с его биологической выгодой, с его личным успехом, она сама по себе. Она меняет носителей, как перекладных лошадей: вчера были одни, сегодня другие, завтра будут третьи. Биологические носители приходят и уходят, а Истина одна, и она остаётся – пока есть кому её нести.

+++

Если вы присмотритесь – то все науки построены на отстранении от личной выгоды конкретного исследователя, и только потому знания в их рамках носят объективный (общеполезный) характер. Дважды два четыре и тогда, когда мне это выгодно, и тогда, когда мне это невыгодно, и тогда, когда лично мне это ничего не даёт.

Разум существует отдельно от биологической особи и только потому он может быть справедливым, беспристрастным судьёй в разборках между людьми. Он – в силу объективности научной Истины – равноудалён от каждой особи, никакой из них не делает преимущества.

С точки зрения научного разума нужно одинаково лечить одинаковые болезни, а с точки зрения личной выгоды – нужно лечить их только у того, кто может тебе заплатить. А бедного послать подальше, и не потому, что у него болезнь какая-то другая, а просто потому что тебе с ним возиться невыгодно.

Наука такое осуждает. Биологическое «Я» - приветствует.

Конфликт Разума и выгоды, общего-абстрактного и личного-шкурного – вот основной конфликт человеческой истории. В доисторические времена и в дикой природе такого конфликта нет, потому что там нет (или в крайне зачаточном состоянии находится) абстрактное мышление, способное обобщать идеи в отрыве от собственного биологического носителя.

Если я говорю вам правду – то я работаю на вашу выгоду.
А если ложь – то на свою.
Правда сделает вас сильнее, а меня слабее. Пока вы не умели разводить огонь сами, вы приходили ко мне, умельцу, чтобы я вам искру высек, и я за это мог с вас три шкуры драть. Вы поклонялись мне, как божеству – потому что я вам врал, что искусство добывать огонь – великая магия, доступная только мне.

А если я рассказал вам, как добывать огонь – придёте ли вы ко мне с мясом, шкурами, кореньями за искрой?! Я дал вам силу знания. Но я её отнял у себя.

Чтобы таким заниматься – я должен быть фанатиком. Отсюда и храмовая теория происхождения цивилизации: её некому было создать, кроме тех, кто в рамках религиозного культа противопоставил личную материальную выгоду спасению души. И при этом посчитал, что спасение души важнее.

Только после этого он может перейти от продажи огня (обогатительной магии тайного знания) к бесплатной раздаче огня всем нуждающимся (науке в традиционном смысле слова «наука»).

Иначе ведь любой скажет: вы что, с ума сошли?! Я, высекая огонь в тайной пещере – кормлюсь и одеваюсь с этого! Если я им сейчас расскажу, что это не волшебство, требующее меня, а простая физическая операция, меня не требующая – я останусь без мяса, без зерна, без шкур, безо всего! Да на что вы меня толкаете, товарищи просветители? На нищету?! И ладно бы только мою! Но ведь и моих детей, и моей женщины! И моей родни и прочих прихлебателей, чем-либо мне угождающих, и от меня кормящихся!

Марксизм никогда не понимал, что материализм и атеизм обречены с неизбежностью превратить науку в магию, знания – в тайнознание замкнутых правящих заговоров.
Первичность материального неизбежно столкнёт биологических носителей лбами в жесточайшем конкурентном противостоянии – и снять эту «борьбу за существование» в рамках внутривидовой конкуренции может только общая вера, приоритет единых сакралий над противоположными шкурными выгодами.

А иначе «аллес капут» цивилизации, как в фильме «Гараж» (1979 г.) - в котором советская власть вроде бы, формально, ещё есть, а на самом деле уже нет. Чтобы воочию увидеть, как материализм и атеизм съедают советскую власть изнутри – рекомендую пересмотреть все фильмы Э. Рязанова, начиная с «Карнавальной ночи». Там прямо поэтапно видно, как общество шло к ельцинизму.

Истории было наплевать, чего марксизм не понимает, она дама суровая, и она его уничтожила…

+++

Другое дело, что первым поколениям большевиков никакой особой теории и не было нужно. Они, по меткому выражению Маяковского «диалектику учили не по Гегелю», и чего не понимали умом – то понимали исполосованной спиной. Регулярные порки сделали их спинной мозг очень понятливым.

По вышеуказанной причине, капиталистическая фабрика – это ад, и доля батрака – ад, и безысходная нищета вычеркнутых из жизни босяков – ад. Они это понимали без слов, и им было безразлично, называют ли их «угнетённым классом» или ещё как-нибудь. Хоть горшком назови – только в печь не сажай!

Это причина, по которой социализм очень успешен В ПЕРВОМ ПОКОЛЕНИИ, причём везде: что в России, что во Вьетнаме, что на Кубе, что в Венесуэле. Там действуют люди, которые лично побывали на капиталистической фабрике, и ещё помнят, что там с ними делали. Они помнят, откуда вышли – и очень терпимы к разного рода «временным трудностям» при «народной власти». Потому что вернуться в прошлое, в заложники к капиталистам – самое страшное, что они могут себе вообразить. Смерть – и та для них менее страшна.

Это т.н. «феномен угнетённого» - человека, которому не приходится выбирать между Разумом и выгодой. Он уже подмят, сломлен и ограблен, и выгоды ему не будет никакой уже «по любэ». И ему это очень доходчиво объяснили, так, что и тупица поймёт: пулемётами, зуботычинами, застенками и т.п.

А потому у такого человека (батрака, пролетария) никакого выбора между Разумом и личной выгодой нет. Он может или взять Разум (для всех единый, ко всем равно благосклонный) – или остаться вообще ни с чем.

У первого поколения коммунистов зоологический инстинкт выживания совпадает с высокими абстрактными смыслами цивилизации. Они действуют сообща.

-Тут мне всё равно хана! – понимает человек – А там, глядишь, будет у меня счастье, единое со всем человечеством… А даже если не будет – чего мне терять?! Тут-то мне всё одно хана!
Но это правило, столько раз спасавшее большевизм в безвыходных, казалось бы, ситуациях – действует только в ПЕРВОМ поколении социалистического общества.

А вот дальше, поколение за поколением, включается крайний иммунодефицит теории. Дети, а тем более внуки батраков – уже не умеют понимать жизнь спинным мозгом дедушек. Им нужно объяснить жизнь через головной мозг, а как это сделаешь, если в наставниках – материализм, атеизм и теория Дарвина?!

В батрачестве конфликт между Разумом и выгодой снят, личная выгода совпадает у батрака с требованиями общей разумности.

Именно поэтому на востоке распределять воду по арыку давали владельцу самого дальнего участка земли: уж он-то точно проследит, чтобы вода дошла до всех и каждого! Ведь до его участка вода доходит в последнюю очередь.

Но как только батрак перестал быть батраком – постепенно всплывает и обостряется конфликт Разума и выгоды. Для того, кто ниже всех – встать с другими вровень за счастье. А для того, кто уже родился равным – силён соблазн забраться повыше остальных.

Снижается обездоленность человека – и тут же возрастает его подлость. Я, мол, больше не угнетённый, но это полдела: теперь мне нужно пробраться в угнетатели!
Это отягощено другими факторами. Что касается, например, моего поколения, то я на личном опыте готов подтвердить: мы страдали т.н. «бредом неуязвимости». Суть «бреда неуязвимости» в том, что человек не верит в саму возможность ухудшения своего положения, и потому про любые перемены верит, что они только к лучшему. Это делает его протестно-активным, причём по любому, даже самому вздорному поводу. Он же мнит себя неуязвимым, а потому общественные перемены – могут только улучшить его положение (как он считает).

+++

Если «бред неуязвимости» весельчаков «перестройки» - это психическая патология, то комплекс инстинктов, управляющих рвачом и мародёром – не патология. Это не болезнь, а, с точки зрения зоологии, наоборот, здоровье. «Болезнью» зоология оценивает напротив, все малопонятные животным сложности и политесы цивилизации.

У человеческой психики может быть только три состояния, и никакого четвёртого.

1) Или она подчинена абстрактным идеям (идеологизирована);
2) Или она подчинена зоологическим потребностям своей особи-носителя (как когти, клыки, прочие орудия охоты у хищника);
3) Или она скатывается в безумие.
Все три возможных состояния психики отрицают доброту в том смысле, в каком её понимали советские люди – или понимают простодушные либералы. Доброта как уступчивость, мягкость, снисходительность, отзывчивость, понимание другого человека, сочувствие его боли – попросту убивает своего носителя.

Он всех пожалел – а его никто. Он всем уступил – а ему никто. Он отдал – другие забрали. У него в итоге всё отняли, и ничего, даже самого необходимого для жизни, ему не дают. Чтобы получить средства к существованию, надо драться, а драться он не умеет, потому что он добрый…

И получается, что в условиях внутривидовой конкуренции, что в дикой природе, что в машинном капитализме – зло обогащает, а добро – разоряет.

Если сам, по доброте душевной, не хочешь неэквивалентного обмена – тебе его навяжут те, кто его хотят. У тебя будут отбирать всё больше и больше, давать всё меньше и меньше – пока, исходя из личной выгоды, не вгонят тебя в гроб. Безумцу хорошо в том смысле, что он идёт в этот гроб, не понимая, в силу своей неадекватности, куда идёт.

Разумному человеку – очень страшно. И это – главный мотив, по сравнению с которым соблазн хапнуть себе побольше лишь побочный бонус. Хапнуть побольше – хорошо, но в первую голову надо попросту выжить. А как это сделать, если со всех сторон пираньи, которые обкусывают всё твоё – для пополнения своего достатка?

Добро в том виде, в котором мы (и я, в частности) его понимали в 80-е годы ХХ века – НЕЖИЗНЕСПОСОБНО. Оно, как раковая опухоль, пронизывает метастазами всё жизненное пространство человека. Добрый, чтобы не ссорится – там уступил, сям уступил, «пошёл навстречу», смирился и согласился… Бац, у него самого ничего уже и не осталось!

Чем невыгоднее сделка для вас – тем она выгоднее для того, кто её вам навязывает. Всё, что остаётся у вас – его упущенная прибыль.

+++

Реально-историческое Добро – это не слабоумные конструкции советских гуманистов и простодушных либералов (есть и такие), насчёт того, что всех жалеть и никого не убивать.

Реально-историческое Добро формировалось в решительной и жестокой борьбе с силами зла, на основе паритета насилия со злом (иначе оно бы проиграло).

Но вопрос, который всегда мучил дурачков, вроде молодого меня: если Добро истребляет зло насилием, то чем оно тогда отличается от зла? Получается, что просто два животных дерутся, и каждое себя считает Добром, а противника злом?
Нет.

Нужно чётко разделять последовательное и поступательное восхождение прогресса от зоомахии (звериной борьбы тождественных друг другу соперников).

Применяя против зла все виды вооружений, которое применяет зло (а иначе оно одержит верх – если его орудия окажутся эффективнее) Добро имеет иные цели и приоритеты. Его цель – торжество идеи, воплощение проекта, а не личное торжество персонофицированного зверя.

В храмовой теории происхождения цивилизации очень наглядно это отражено в примитивной форме зародыша: есть некий Храм, и одни его пытаются разграбить, а другие его защищают, отстаивают. И те, которые мародёры – зло, а те, которые защищают Храм – добро. Потому что догматы культа именно так распределили роли: те, кто Храм губят – злодеи, а те, кто способствуют его росту и величию – в рамках данного культа являются представителями добра.

Этика служения, сформировавшаяся в этой борьбе, снимает зоологический эгоизм самовлюблённой особи: это, и только это создаёт цивилизацию с её прогрессом и преемственностью. Добро ищет способы отстоять свои сакралии, свои святыни, единые для многих (в идеале – для всех без исключения).

Только это и делает Добро жизнеспособным. Оно с мечом и в шлеме – потому что без меча и шлема станет пищей, падалью, и очень быстро. Но – тем же оружием, что и зло – оно отстаивает общие принципы, а не личные выгоды, закон для всех, а не личный произвол доминирующий особи.

Изначальной целью цивилизации было процветание её святилища и защита его от разграбления. Это и формировало братство защитников, которые действуют сообща – потому что у них есть общая цель, и она для них важнее, чем очевидные личные выгоды взаимного обмана, хорошо показанные в фильме «Гараж».

+++

Не понимая этого – гуманист объявляет «Добром» то, что на честном языке называется слабостью, ленью, слабоумием, и обречено на пожирание энергичным и агрессивным злом.

Моё поколение пережило огромный шок – когда все наши представления о Добре разрушились, и, по сути, всё наше стремление к Добру оказалось лишь капитуляцией перед силами самого отпетого и циничного зла.

Мы снова и снова отступали «ради мира и дружбы», чтобы сделать оппоненту приятное – пока не поняли, что отступать нам уже дальше некуда. И, в сущности, нами уже всё потеряно.
Новый завет в христианстве не изучают без Ветхого завета, и это очень правильно – потому что без Ветхого у человека может сложиться очень неправильное представление о Добре, в своё время поразившее далеко не самых худших представителей моего поколения.

Добро в Ветхом завете – это отстаивание Культа от посягательств на Культ, причём (и там это подчёркнуто) – как от внешних, так и от внутренних. Потому что храм могут разграбить ведь не только печенеги, пришедшие с ветра!

Его могут разграбить и собственные служители, изнутри – если они потеряли веру и погрузились в стяжательский цинизм. В этом случае не нужно взламывать крепостные ворота и брать храм штурмом – все ключи у сторожей, над которыми не оказалось сторожей над сторожами.

Все, кто предлагают учить Новый завет без Ветхого – по сути, предлагают возлюбить человека, не узнав человека. Любить того, кого не знаешь, и не знаешь, чего от него ждать – закончится заточкой под ребро, и много раз уже так кончалось.

Нет, дорогой друг, ты сперва узнай всё о природе человека, включая и самые гнусные его мерзости, самые тёмные уголки его сущности - а вот потом, вооружённый полнотой знания о нём, попытайся возлюбить! Кстати, в таком случае подвиг Любви будет куда как круче, чем слабоумная влюблённость в первого встречного…

+++

Итак, абстрактный Разум и личная выгода в непримиримом конфликте. Кто должен победить?

На этот вопрос нет однозначного ответа.
Если вы верите, что должна победить цивилизация, со всем громадьём её научно-технических и социальных мега-проектов, то непременно нужно задавить в человеке животную жажду личной выгоды и развивать абстрактный Разум. Этим (с переменным успехом) занимались не только коммунисты, но и вообще все, кто пытался двигать вперёд прогресс.

Например, элемент плановой экономики появляется в Англии в Средние Века, когда королева придумала ввести «рыбный день». Королевству в целом нужны были рыбаки (из них черпал кадры военный флот, основа британского могущества) – и королева попыталась обеспечить гарантированный сбыт их улову. Разумеется, поправ свободу личность – потому что указ о «рыбном дне» предписывает мне, что кушать, и через то не даёт самостоятельно, по собственному вкусу, выбрать блюдо.

При московских царях, в допетровской ещё России, по рынкам ходили военные патрули, именем царя контролируя цены на хлеб. То есть государство вменило себе в обязанность приемлемый, с точки зрения общего блага, курс хлебных цен. Попирало ли это рыночные свободы? Безусловно, да! Торговец имеет возможность продать подороже, нажиться на покупателе – а ему запрещает это сделать человек с саблей…

В перечисленных случаях мы видим торжество абстрактной идеи над личной выгодой особи. Монархи пытались навязать то, что, с их точки зрения, выгодно всем в целом. А зачем это навязывать? А потому что это противоречит прямой и очевидной выгоде некоторых! Если бы не противоречило – то навязывать бы не пришлось, само бы сложилось… Кто-то, может быть, рыбу кушает не только в рыбный день, но и вообще всю неделю, ему не нужен закон, чтобы заставить его кушать рыбу. Закон нужен только для тех, кто её кушать не хочет, но ради общего блага – должен и к тому принуждается.

Содержатся ли в этих актах элементы социализма, планового хозяйства, его зародыш? В той мере, в какой социализм – цивилизация, в той и содержатся. Под «социализмом» тоже ведь кто только какой чуши не понимает. А мы понимаем так, что социализм – это воплощение цели цивилизации, тот итог, который она себе обозначила, направляясь в нелёгкий путь через дикие джунгли. Социализм – то место, в которое приходит цивилизация, если она не сбилась с пути.

То есть приоритет абстрактного Разума и его общих форм над шкурной личной выгодой. По-другому эта головоломка не складывается, потому что (ещё раз повторяю):

– максимальная личная выгода – это максимально неэквивалентный обмен, максимальная неэквивалентность обменов – это максимальная неадекватность людей, а максимальная неадекватность людей – максимальный удар по Разуму, как феномену, как явлению.
Но это – ВОПРОС ВЕРЫ.

Если вы считаете, что человек – лишь один из видов животных, случайно зародившихся на планете, и, следовательно, никакой цели существования, как и всё случайное, не имеющий – тогда почему, собственно, абстрактный Разум должен побеждать личную выгоду?

Почему долгосрочные и глобальные перспективы цивилизации должны вас волновать больше и сильнее, чем краткосрочное личное биологическое существование? Вы случайно возникли и вскоре исчезнете в никуда, что вы Гекубе, что вам Гекуба?

Монах отказывался от мягкой перины и ложился спать на жёстких досках, имея мотивацией веру. Он был религиозный человек, и только это объясняет весь его аскетизм, добровольный – в отличие от нищеты пролетариата, которая для пролетариата принудительная. Монах верой мотивировал свой аскетизм, а от аскетизма монахов произошли письменность, хронология, все науки, с проповедей началась литература, с икон живопись, с мистерий – театр, и т.п. вплоть до агрономии, которой тоже первыми занялись именно монахи.

А не выбери они добровольный аскетизм веры и служения ради – ничего этого бы просто не было, да и сейчас, как видим, всё перечисленное исчезает куда-то, за ненадобностью в мире животных. Раб ненавидит труд, его господин презирает труд, и только добровольный аскет видит в труде (а не в наживе) высший смысл своей жизни.

Это к вопросу о пользе добровольных аскетов – а где их взять? Они ж не грибы, в лесу в лукошко не соберёшь! Их что делало? Религиозный культ по мере своего накаливания.
Простой вопрос: кто, на протяжении многих веков, учил людей грамоте? Псы-рыцари? Больно им надо, они и сами скакали всю жизнь неграмотными, многие и в королевском статусе! Или сельские кулаки? Или лавочники? Или ростовщики, или пьяные матросы в кабаках? Кто грамоте учил?

Церковники. Много веков подряд – в одиночестве. И у них была цель, понятная, простая – чтобы те, кого они учат, могли прочитать Святое Писание. А заодно и понять его идеи, которые неграмотный не поймёт в устном изложении.

А какая другая может быть цель? «Давай я научу грамоте моих покупателей, чтобы мне труднее стало их обсчитывать?». Или своих подданных – чтобы они задались вопросом, почему один потомок Адама король, а другой – нищий? Кому вообще нужна эта грамотность, кроме тех, кто одержим жаждой залить свои священные идеи в головы новых носителей?

С точки зрения материализма и атеизма, человек, раз он животное – может оставаться животным. А цивилизацию можно рассматривать как «сверхценную идею» маньяка-психопата, которому «вынь да положь», а, собственно, зачем?

Есть очень много живых существ, которые никакой цивилизации не создали – а живут строго по инстинктам: плодятся, сношаются, жрут, срут и умирают. Мы можем считать их несчастными, но сами себя они несчастными не считают, потому что считать не умеют. Одни виды живых существ до сих пор живут рядом с нами, другие вымерли. С точки зрения материализма, в этом нет ни смысла, ни трагедии.

Некоторые виды живых существ приспособились на нас паразитировать. Голуби, воробьи, вороны, и даже кабаны (паразиты городских свалок) – давно уже живут ВНУТРИ нашей цивилизации, при этом не понимая, да и не желая её понять. То, что помойка даёт им жратву – им кажется законом природы, равным гравитации.
Этим животные-паразиты цивилизации напоминают людей-паразитов цивилизации, которые пользуются цивилизацией так же, как голуби и вороны. По принципу «что лично мне и конкретно сейчас выгодно, то я и сделаю».

Должен ли познающий мир Разум победить таких паразитов цивилизации, ничего не познающих, и не желающих познавать? Или они его победят?

Ответ на этот вопрос – зависит от веры отвечающего.

Нужна вам цивилизация – будет один ответ.

А не нужна – будет, как у американцев с украинцами: жрём, пока можем, всё, до чего дотягиваемся, не заморачиваясь абстракциями, потом умираем – и на этом всё заканчивается. Навсегда.
Ну, вот так они верят – одноразовые хозяйственники, для которых завтрашнего дня просто не существует.

А какова ваша вера, читатель, не знаю. Потому и не буду навязывать ответ на вопрос. Этот ответ каждый для себя находит сам…

А. Леонидов
https://cont.ws/@vixin76/2335502
Поделиться:

Ответить    ПОМОЩЬ по форуму!